Телеведущая Ксения Собчак раскрывается перед читателями не только во всей своей красе, а и в наготе: на этот раз она честно рассказывает о том, как относится к Иосифу Сталину, а также о том, почему ее бабушка вынуждена была сменить фамилию с Нарусович на Нарусову и что из этого вышло.

Подростками мы очень любили играть в «Злючку-невидимку». Суть игры заключалась в следующем. Компания садилась кружком и начинала общаться на любые темы. А вокруг ходил тот, кого жребием выбирали быть злючкой-невидимкой. Цель этого человека была всякими гадостями, оскорблениями, больнющими щипками привлечь к себе внимание и сбить кого-нибудь из участников игры. Со стороны было всегда интересно наблюдать, как люди говорят о погоде в тот момент, когда кого-то колют вилкой в бок или суют под нос дождевого червяка.

Если бы эта игра была олимпийским видом спорта, то все золото было бы наше, так как уже не одно десятилетие в масштабах всей страны мы играем в «Злючку-невидимку» и никогда не проигрываем, сохраняя невозмутимость и не переставая вести умную беседу. Про погоду говорить все время как-то странно, поэтому иногда, обычно раз в год, мы позволяем себе темы сложные, практически провокационные, такие как Великая Отечественная война и не менее Великая Победа. И тут мы, россияне и прежде всего российское государство, научилось за десятилетия филигранно ходить вокруг да около, никогда не касаясь главного, и каждый раз кажется, что вот-вот и злючку-невидимку заметят. Не тут-то было. Газеты и телевидение позволяют себе «революционные» темы в стиле «вся правда о войне», где долго и упорно обсуждается, сколько на самом деле было изнасиловано немок русскими солдатами и сколько русских девушек немцами. Сколько было диверсантов, что такое отряды смерти. Иногда мы даже говорим о Нем. Поднимаем общественную дискуссию, стоит ли разрешать размещать Его изображения на улицах Москвы или не стоит. Но на этом все обычно и заканчивается. Старики все так же нет-нет, да и выйдут с портретом Сталина, «Эхо Москвы» повозмущается, да и перестанет, а нам переставят программу с дискуссией о сталинизме на более раннее предпобедное число с формулировкой «не надо обижать стариков в праздник». И так годами. Все ждем, когда те, кто лично имеет отношение к победе, отойдут в мир иной, чтоб никого не обидеть. Проблема только одна: для меня, как и для многих людей моего поколения, этот праздник из-за этого может никогда не стать родным, а именно от нас зависит, останется ли эта память и этот день не просто очередным выходным или нет. А он должен остаться. Потому что так уж получилось из-за многострадальной истории нашей страны, что кроме Нового года нет ни одного недискуссионого праздника, вот День Победы мог бы стать таким, светлым и обьединяющим, но не стал. Не стал, потому что в конкурсе «Имя России» Сталин долгое время занимал второе место — и это страшно. Не стал, потому что наше государство не может набраться смелости признать этот режим преступным. Лично мне в этот праздник всегда очень стыдно. Стыдно за страну, которая не умеет признавать ошибки, не умеет просить прощения даже у собственного народа. Стыдно, потому что победитель — это не только тот, кто побеждает, но и тот, кто не боится признаться в постыдных страницах своей истории. И в этом смысле для меня (простите меня, ветераны) Германия гораздо больший победитель. Потому что я не могу представить себе Гитлера в хит-параде героев немецкого крупнейшего телеканала. Потому что депутат немецкого парламента вынужден был подать в отставку после того, как в запале речи привел в пример строительство дорог при Гитлере, потому что в Берлине на каждом шагу памятники жертвам геноцида и войны, потому что там самый масштабный в мире, поистине произведение архитектурного искусства, музей еврейского народа. Потому что там, если выйти с портретом Гитлера на улицу тебя арестуют — независимо от того, ветеран ты или нет. Почему же мы, победители, не можем отделить преступный сталинский режим от святого праздника Победы? Почему в Москве уже в 21-м веке до сих пор нет большого и значительного музея жертвам репрессий? Почему вслед за Парламентской ассамблеей Совета Европы мы не можем уравнять преступные авторитарные режимы Сталина и Гитлера? Чем расовый фашизм отличается от социального фашизма? Мне стыдно, потому что сам факт существования таких вопросов в современной России, на мой взгляд, унизителен. Страна, которая не умеет признавать ошибки прошлого, не имеет будущего.

Даже не в суверенных демократиях, а вполне себе в простых есть абсолютно табуированные темы — и они табуированы на уровне государства, на уровне закона. Если бы в нашей стране на уровне закона, на уровне образования в школах было запрещено даже обсуждать, хороший ли Сталин или плохой, правильно он проводил индустриализацию или нет, выиграли бы мы войну гораздо меньшими жертвами или проиграли бы — то, я уверена, уже сейчас мы жили бы в другой стране. А в государстве, где вообще возможно обсуждение Сталина как «сильной личности», «мудрого политика», «эффективного менеджера», в государстве, где до сих пор ходят байки про этого «дальновидного» и «остроумного» задумчивого курителя трубки, мы всегда и будем оставаться рабами и быдлом, которое может легко принять любую форму тоталитарной власти. Пока на уровне рефлексов эта тема не будет преступной и запретной, будут у нас и неофашисты, и неосталинисты, и вообще г… вокруг и внутри нас — потому что нет запретных тем. Разве что жизнь Алины Кабаевой. И президенты европейских держав будут находить вежливые предлоги отказаться от приезда на парад, потому что с нашим народом никогда не знаешь, где подстава. Приедешь — а там плакатики «доброго усача», а им же потом обратно в их «гнилую Европу» возвращаться. Где и за Муссолини голову оторвут, не то что за Сталина. И правильно сделают. Потому что есть разговоры, за которые надо с детства до старческих седин бить по рукам. И бить больно. Про то, что Россия для русских, и про мудрого вождя Сталина. И меня возмущает, что именно в этом вопросе наше государство проявляет такое подозрительное безволие. Что это? Популизм? В стране с кардинальным перевесом партии власти лишние голоса ветеранов погоды не сделают. Может, просто мысль о том, что нашей стране нужна «жесткая сильная рука» очень кстати идет в идеологическом русле происходящего? Именно поэтому выгоднее иметь героев типа Сталина или, на худой конец, Ивана Грозного, а не Александра II?

Слава богу, в моей семье не было репрессированных сталинским режимом, но каждый раз я думаю о том, почему мы так много и горячо чествуем наших ветеранов, но не можем ради сгнивших в лагерях тысяч невинных людей покаяться за позорные страницы нашей истории. Как родственники этих людей должны чувствовать себя в такой, сталинский, День Победы? Все это было бы возможно, была бы на то политическая воля или сильный запрос гражданского общества. Ни того ни другого нет. Увы, есть другое. Когда я говорю со своей бабушкой о Сталине, с бабушкой, которую ребенком угнали в плен и потом она не могла в мирное время найти приличную работу, потому что была почти «предателем родины», с бабушкой, которая была вынуждена менять фамилию мужа и свою с Нарусович на Нарусову, потому что еврею невозможно было найти работу даже с орденами и боевыми ранениями — эта моя бабушка, все понимая и пережив все эти страшные времена, каждый раз, слыша какие-то мои гневные эскапады в Его сторону, с глазами, полными ужаса, говорит: «Тише, Ксюшенька, тише, а вдруг услышит кто, зачем нам неприятности». Я бы мечтала дожить до того времени, когда страх возможных неприятностей будет преследовать тех людей, которые позволят себе разговоры о «мудром великом вожде народов».

Источник