Ксения Собчак в прямом эфире «КП»: «Я считаю, что время митингов стремительно уходит»
Телеведущая снова пришла в нашу студию и ответила на неудобные вопросы [видео + полный текст беседы]
Зачем она ходит на митинги и задает неудобные вопросы? И есть ли границы, которые она никогда не переступит? Эти и другие вопросы журналистке и телеведущей Ксении Собчак задавали в прямом эфире ТВ- КП.
Александр Яковлев:
— Добрый вечер. Спасибо, что пришли.
Собчак:
— Добрый вечер. Вы таким тоном разговариваете, что еще чуть-чуть, и мне кажется, вас украдут и заставят вести вместо Глеба Пьяных программу «Максимум». Добрый вечер, у нас в гостях Ксения Собчак. И сегодня мы задаем ей самые неудобные вопросы. Следите за нами в прямом эфире.
Яковлев:
— Я думаю, что неудобных вопросов не будет, потому что существуют ли они для вас, не знаю. Переполняют эмоции. Для начала – с вопросов, которые прислали посетители нашего сайта kp.ru. Вопросов было много. Когда я их прочитал, мне дурно стало.
Собчак:
— Почему?
Яковлев:
— Это огромное количество ненависти.
|
Собчак:
— Ну и что? Ее всегда много. Она не должна затрагивать такого симпатичного юношу, как вы.
Яковлев:
— Екатерина Королева спрашивает: как вы справляетесь с огромной дозой ненависти россиян, на вас направленной? Вы ведь живая, вы не можете не понимать, что вас многие не любят.
Собчак:
— Мне кажется, это проблема не моя, а тех людей, которые меня не любят. Знаете, Фрейд говорил, что человека нельзя обидеть, человек может только обидеться. Как только ты понимаешь, что к тебе это не имеет никакого отношения, а все те эмоции, которые испытывают люди, имеют отношение к ним самим, в этот момент тебе становится легко.
Яковлев:
— Это зависть такая коллективная?
Собчак:
— Во-первых, я бы не говорила о коллективной зависти или ненависти. Я считаю, что есть очень много здравомыслящих, интересных и прогрессивных людей, которые разделяют мою позицию, понимают мое чувство юмора, понимают, что такое уместность и неуместность. Поэтому давайте тоже все это не демонизировать и не говорить о том, что все – зависть, ненависть. Есть такие люди, есть такие. Я на критику и ненависть внимание не обращаю не потому, что я никак к этому не отношусь. Наверное, мне когда-то это было неприятно. Просто в какой-то момент, в том числе занимаясь психологией, я поняла, что это прежде всего проблемы тех людей, которые это делают, это говорят или это пишут.
Яковлев:
— А есть кто-то, перед кем бы вы хотели извиниться?
Собчак:
— Извиниться? Послушайте, есть масса случаев, когда я хотела бы извиниться, я это регулярно делаю. Перед своими близкими, перед людьми, которых я незаслуженно обижаю.
Яковлев:
— Публично?
Собчак:
— Вы имеете в виду, перед публичными фигурами какими-то?
Яковлев:
— Может быть, да.
Собчак:
— Наверное, нет. Я не знаю, если вы мне назовете людей, которые обижены как-то на меня, или они скажут, что они на меня обижены, я с удовольствием извинюсь перед любым человеком. Даже если Владимир Соловьев завтра скажет, что я его обидела, я, конечно же, извинюсь.
Яковлев:
— Как вы считаете, Чулпан Хаматова на вас обижена? ( о скандале на «Нике» читайте подробнее)
Собчак:
— Вы знаете, мне будет очень жаль и мне будет больно узнать, если она на меня обижена. И, конечно, в этом случае я перед ней извинюсь. Я не знаю, обижена она или нет. И, собственно, это единственная причина, почему у меня нет сейчас такого порыва. Потому что мне искренне кажется, что она, как человек умный, думающий, должна понять, что мой вопрос не должен был ее обидеть. Я считаю, я, наоборот, дала ей шанс прояснить эту ситуацию и наконец-таки поставить на ней точку. Что, собственно, она на следующий день и сделала.
Яковлев:
— Основная претензия – время и место. Многие спрашивают: неужели Ксения Собчак не могла пригласить ее в эфир? На это что ответите?
|
Собчак:
— Я Чулпан Хаматову приглашала не раз в эфир. И на «Госдеп-2», и в журнал «Сноб», и на программу «Собчак живьем». Но, к сожалению, Чулпан недоступна. Может быть, в силу занятости, может быть, в силу еще каких-то причин. Складывается такая ситуация, что мы всегда в нашей стране не к месту и не ко времени. Какая ситуация ни складывается, мы как-то всегда не к месту. И всегда это все не вовремя. И тех людей, которых действительно важно спрашивать про определенные вещи, мы нигде не можем увидеть, кроме как в лучах софитов на сцене. У меня масса вопросов, например, к Игорю Шувалову. Я также официально звонила и пыталась назначить с ним интервью. Но нет такой возможности. Если я приду куда-то на заседание правительства или где-то на заседание в мэрии Москвы, тоже скажут, что не к месту. Знаете, у меня масса вопросов к Патриарху Кириллу. Но если я пойду на службу, то мне тоже скажут, что это не к месту. И еще на семь лет, как Pussy Riot, посадят в тюрьму. И получается, что те люди, которые интересны по-настоящему, они никаким образом не находятся в диалоге. И поэтому нет того времени и места, где бы можно было задавать эти вопросы.
|
И потом, знаете, я приведу вам простой пример. Буквально через несколько дней после «Ники» прошла премия «Золотая маска», где мой очень хороший друг и, на мой взгляд, один из самых талантливых режиссеров современности, Кирилл Серебренников сказал, что он посвящает свою победу тем людям, которые выходят на митинге, которые отстаивают свободу, которые отстаивают справедливость. И вот эта речь, которая не была к кому-то конкретно обращена. Речь, где не фигурировали слова «ублюдки», «бездельники» и так далее, была вырезана, внимание, не с Первого федерального канала, а с телеканала «Культура». После этого Максим Виторган, на мой взгляд, замечательный написал пост о том, что, друзья, после того, как вы вырезали даже такую речь Кирилла Серебренникова, я официально вас призываю вслед за Ксенией Собчак везде и всегда, к месту и не к месту задавать ваши вопросы. Потому что получается, что это единственная возможность хоть каким-то образом прорвать информационную блокаду.
Яковлев:
— Вопрос от Жулика и Вора: у Ксении Анатольевны мама служит сенатором от Тувы в Совете Федерации. Однажды хурал Республики Тува не переутвердил в должности сенатора Людмилу Нарусову. Тут же из Москвы в тувинскую столицу Кызыл прилетела строгая комиссия, и спикер хурала лишился партбилета. Ксения Анатольевна, спрашивает Жулик и Вор, не считаете ли вы свою маму жуликом и вором?
Собчак:
— Я не очень в курсе этой истории, могу сказать честно. Поэтому мне сложно комментировать, была ли какая-то комиссия и утвердили или не утвердили. Я не слежу за деятельностью своей мамы. Могу сказать точно, что мне не нравится, что она представляла республику, к которой она не имела отношения. Я считаю, что это неправильно. И это то, против чего в свое время выступал мой отец. Но это ее личное решение. И в этом смысле я считаю, что у каждого своя жизнь, сын за отца не в ответе. И из-за того, что моя мама является сенатором, еще раз повторяю, лично я не одобряю ее назначение от Тувы. В Брянске, где она сейчас является сенатором, она хотя бы жила. Хотя для меня в принципе любой контакт и любое сотрудничество с властью в такой структуре, когда ты мало на что можешь повлиять, оно спорно. Но это ее выбор. Вы поймите, что от того, что происходят какие-то вещи с моей мамой, даже несмотря на то, что она моя мама, у нас могут быть разные взгляды на многие и многие вещи. Это как раз тот самый случай.
Яковлев:
— Вы же понимаете, есть огромное количество людей, которые спрашивают: какая же она оппозиционерка, если у нее мама – член Совета Федерации? Может быть, она сначала маму уговорит выйти из Совета Федерации?
Собчак:
— Мало ли, кто что скажет. Я вам могу ответить от себя, что да, моя мама – член Совета Федерации. Мне это не нравится. Я не нахожусь с ней в каких-то близких отношениях. Я взрослый человек, мне 30 лет. Мы видимся, может быть, раз в две-три недели. И стараемся, учитывая, что она мою позицию тоже не разделяет, не говорить на эти темы. Есть масса примеров, когда люди идут разными путями. И идеологически являются совершенно не соратниками. А что, теперь всю жизнь должна страдать из-за того, что моя мама является сенатором? Это ее выбор. Я в своей жизни могу отвечать за себя. Я в своей жизни ни разу такой выбор не делала. я ни разу не агитировала за партию «Единая Россия», я ни разу не занимала и не хотела занимать никаких госпостов. И ко мне это никогда не имело отношения.
Поэтому, когда мне говорят: вот ваша мама то-то, — или вот говорят, что Собчак в Питере то-то, или вот еще доклад Марины Салье, какое это имеет отношение ко мне? Да, они мои родители. Но если в вашем представлении люди в семье всегда живут вместе, вместе работают, вместе делят деньги, то это ваше представление об этом. Представьте, что у других людей бывает иначе. Я в 17 лет ушла из дома, у меня был гражданский брак. Этого я не скрываю. У меня были какие-то мужчины, были романы. И в тот момент, наверное, мой первый гражданский брак, когда мне было всего 17 лет, мой гражданский муж меня в том числе материально поддерживал, это все было в моей жизни, я не стесняюсь об этом говорить. Но это уже моя история. И к моим родителям – ни к моей маме, ни к моему горячо любимому папе – это отношения не имеет.
Критиковать меня за мои поступки давайте сколько угодно. Давайте «Дом-2», какой-нибудь любовник из далекого 76-го года, пожалуйста. Но ставить мне в вину то, что мои родители тем или иным образом себя вели или что-то делали, это по крайней мере безнравственно. Я за их поступки отвечать точно не могу. Даже Иосиф Виссарионович Сталин признавал, что сын за отца не в ответе.
Яковлев:
— Вы начали говорить про личную жизнь. Какое-то бесконечное количество вопросов о том, с кем, как и кто, и когда, и во сколько. Например, Валерия: как ваша мама отреагировала на то, что после чудесного, великолепного, успешного Сергея Капкова вы встречаетесь с пусть и симпатичным, но безработным Яшиным? Хотите – отвечайте. Хотите – нет.
|
Собчак:
— Мне кажется, что не очень корректно комментировать мою личную жизнь. Я этого не делаю. И вам не советую. Я считаю, что есть гораздо более важные вопросы, чем то, кто с кем и где спит.
Яковлев:
— Меня минимум десять человек попросили сердечно: вы с Яшиным или нет? Мне их послать?
Собчак:
— Я не комментирую, к сожалению, свою личную жизнь. Вы им скажите, что вот так вот.
Яковлев:
— Все же хочу про политику. Мне кажется, это самое важное. Ваше отношение к Путину сегодня? Это кто? Это тиран, деспот?
Собчак:
— Я никогда не говорила, что он тиран или что он деспот. Это человек, который на сегодняшний момент просто не слышит чаяний своего народа, к сожалению. Я не знаю, почему он не слышит. Я могу только догадываться. Может быть, он не слышит из-за того, что стены Кремля чересчур толстые. Может быть, он не слышит из-за того, что вокруг очень много людей, которые создают некий вакуум. Может быть, он не слышит, потому что он не хочет слышать. Тут могут быть разные версии. Но я вижу результат и вижу его не первый раз. Я уж точно тот человек, который всегда считает, что любая революция, любые орущие люди, сводящие скулы на митингах, это всегда плохо. Это всегда путь к разрушению. Но наступает некая точка, когда жить так, как жили, тоже уже нельзя. Потому что вопрос даже не в авторитарном режиме. Вопрос даже не в ужасающих уровнях коррупции.
Вопрос в неком государстве лжи. Мне кажется, что люди прежде всего устали от абсолютной лжи, в которой мы живем каждый день, в которую мы все погружены, в которой мы уже понимаем правила игры, и эта ложь отравляет нас каждый божий день. Это ложь, которая и есть коррупция. Потому что коррупция – это не просто дача взятки где-то под столом чиновнику, и не просто поделенный откат, навар и так далее. Коррупция – это прежде всего ложь. Ложь, когда мы все знаем правила, мы все знаем, что взятки брать плохо, и вот эти двойные стандарты, которые абсолютно окутывают нас во всем пространстве, где бы мы ни находились, они просто уже немыслимы для моего поколения.
Яковлев:
— Источник где? Это кто все выстроил, придумал? Путин? Сурков?
Собчак:
— Слушайте, ну здесь, знаете, сложно и, наверное, неправильно винить одного человека или двух людей. Здесь, наверное, комплекс большой, связанный с этими вопросами. Что я имею в виду? Я думаю, и это мое искреннее убеждение, кстати, с моими друзьями-оппозиционерами мы часто спорим на эту тему, я искренне считаю, что Владимир Владимирович является патриотом. Но просто он является патриотом в своем смысле этого слова.
Яковлев:
— Владимир Путин – настоящий патриот.
Собчак:
— Я не сказал – настоящий.
Яковлев:
— Патриот.
Собчак:
— В своем смысле этого слова.
Яковлев:
— Что значит – в своем смысле?
Собчак:
— Объясню. Я считаю, что это человек, который не ставит все ради того, чтобы специально сделать некую коррупционную схему. Я считаю, что он просто искренне думает, что только расставив своих людей, только устроив какой-то междусобойчик, только договорившись, что вы будете картинной оппозицией, вы будете опереточными героями, вы будете теми, вы будете семи, можно руководить такой страной, как Россия. И он исходит из этого искреннего своего заблуждения. Так же, как я абсолютно уверена, у меня даже есть информация из разных источников, что он искренне верит в то, что финансируется оппозиция Госдепом США. Он искренне в это верит. Я, когда начала это слышать, я думала, это пропаганда такая времен «холодной войны», что Путин со штабом сели, надо как-то пропаганду со своей стороны. Ага, давайте скажем, что это американцы. Я думала, что это так работает, это не очень работающая технология еще тех времен.
Оказалось, что нет. Что действительно Владимир Владимирович и его приближенные люди искренне верят в то, что оппозиция финансируется Госдепом. И в этом смысле Путин, безусловно, является патриотом. Потому что он искренне верит, что вот такая система, созданная свояками, созданная определенными людьми, которым он может доверять, она единственно работающая в стране. Просто это не так. Я абсолютно уверена, что это не так. И говорить о том, что вот у нас народ такой, он плохо работает, он ленивый, он такой, это можно говорить, но это ни к чему не ведет. И это точно не так, как показал, например, замечательный пример Грузии. В советское время Грузия была примером абсолютной коррупции. грузины – это были всегда люди, которые кого-то подкупали, ездили на белых «Жигулях» и были синонимом слова «коррупция» еще в советские времена. И так же были ленивы, и так же имели все эти недостатки, о которых так много говорят те, кто считают, что патернализм – это единственная система для России. Посмотрите, что произошло с Грузией. Там много своих проблем. Но как только заработали демократические институты, грузины перестали давать взятки гаишникам. Это в Советском Союзе невозможно было представить!
Яковлев:
— Ваше личное отношение к Михаилу Саакашвили?
Собчак:
— Мое личное отношение, что, безусловно, этот человек с рядом больших проблем. И нельзя сказать, что он принес своей стране только счастье и процветание. Но он показал, и это является, мне кажется, главным и фундаментальным в его правлении, он показал, что демократические институты, когда они начинают строиться и внедряться, они сами за собой подтаскивают и заставляют жить по правилам этой системы людей. И это нам продемонстрировали на примере именно Грузии. И мне кажется, что это очень важно. То, что, знаете, если Грузия, страна, которая всегда, как чукчи всегда ассоциировались, пусть это было неполиткорректно, но всегда были анекдоты про чукчей и их безграмотность, так же у нас грузины всегда ассоциировались с коррупцией.
Яковлев:
— Вы как-то умолчали об августе 2008-го.
Собчак:
— А что вы хотите, чтобы я сказала на эту тему?
Яковлев:
— Ну…
Собчак:
— Нет, вы задайте мне вопрос, я отвечу.
Яковлев:
— Как вы относитесь к тому, что произошло в Южной Осетии?
Собчак:
— Послушайте, я считаю, что, безусловно, это была провокация. Причем провокация не очень правильная.
Яковлев:
— Провокация с чьей стороны?
Собчак:
— Мое мнение, что, безусловно, это была провокация в том числе со стороны Саакашвили, прежде всего. Но это мое мнение. Вы можете его не разделять. И я еще раз говорю, у меня к Саакашвили тоже масса вопросов. Я против такой позиции, что если я не разделяю то, что делает мое правительство, то я во всем должна быть против него. Нет, я, например, считаю, что по Осетии это правда была провокация. Саакашвили рассчитывал на поддержку Запада, на то, что за счет этой маленькой успешной войны удастся развязать более серьезный конфликт с Россией. И абсолютно понимая какую-то бесперспективность войны напрямую, мог это спровоцировать. В это я верю. Но опять же, у меня нет достаточных фактов, и поэтому, может быть, я ошибаюсь, но со стороны это выглядит именно так.
Яковлев:
— Давайте звонки примем. Добрый вечер.
Роман:
— Здравствуйте. По поводу Хаматовой хотел бы сказать, что она тоже себя в неловкую ситуацию поставила. Потому что у ее фонда много частных инвесторов и спонсоров, помимо государственных. У них разные политические взгляды. Выступая за одну фигуру политическую. Она себя в неловкую ситуацию поставила. Есть мнение. Что ходить на митинги бесполезно. Лучше лежать на диване с пивом или работу делать. Какое ваше мнение? Будете ли вы принимать дальнейшее участие в митингах? И, в частности, в «Марше миллионов» 6 мая.
Собчак:
— Мне не очень нравится идея того, что это было названо «Маршем миллионов». Изначально это проигрышная ситуация. Понятно, что никаких миллионов не будет. И давать такое название, это была безусловная ошибка. Потом тот же самый канал НТВ будет со смехом показывать, вот он, ваш марш миллионов. И даже если соберется большое количество людей, 25 или 50 тысяч человек, вот всегда будет спекуляция, что какой марш миллионов? А 50 тысяч, могу сказать, очень большое число людей.
В другой ситуации с другим названием было бы большим успехом.
Я не знаю. Я уже говорила на митинге, который был на Новом Арбате, что время митингов стремительно уходит. К сожалению, власть выбрала очень правильную и удачную для себя политику – превращение всего фарса. Мы какое-то время видели. Что живем в оперетте с розданными ролями. И нас очень плавно сместили к фарсу, показав, вы митинг, мы – тоже митинг. Вы – автопробег? И мы сейчас замутим. И создавая такие прецеденты, акции прокремлевских, сделанных под кальку того, что делала оппозиция, они снизвергли эту идею. И довели все до абсолютного фарса.
Вопрос в том, что я верю, что напряжение, которое есть, оно никуда не уйдут. Люди устали от цинизма и не хотят, чтобы их считали дураками. Это просто вопрос времени. Считаю, что люди, которые столько боролись, столько лет и которые пришли в эту борьбу недавно, типа меня, например, есть время и возможность подождать. Считаю, что год-два впереди ситуации, когда будет только нарастать это негодование, все равно должно пройти. И никаким одним маршем тех проблем, которые копились 12 лет, их не решить. Я считаю, что движение есть. Но оно будет не за одну акцию, не за один митинг, а за пару-тройку лет.
Яковлев:
— Прислали вопрос на сайт. «А что думает дядя Володя о вашей оппозиционной деятельности?»
Собчак:
— Я не могу себе так позволить называть Владимира Владимировича. Я не знаю, что он думает.
Яковлев:
— Когда вы с ним последний раз общались?
Собчак:
— Два года назад. Это было на годовщине моего отца, его смерти. В Санкт-Петербурге.
Яковлев:
— Вам были звонки из Кремля? «Ксения, что вы делаете? Куда вы лезете?».
Собчак:
— Нет. Не было звонков.
Яковлев:
— А если позвонят?
Собчак:
— Я не думаю, что мне позвонят и спросят, что вы делаете. Всем очевидно, что я делаю. И я не считаю, как мне часто говорят, кого-то предаю, что-то делаю не так. У меня есть мнение. Я это мнение высказываю. Я совершенно не занимаю крайние радикальные позиции. Я готова на диалог. И хочу, чтобы меня, мое поколение услышали люди, в чьих руках сегодня находится власть. Я против какого-то свержения. Я признаю, что несмотря на то, что были фальсификации, я сама была наблюдателем, признаю, что у Владимира Владимировича на сегодня большое количество сторонников. И это правда. И не надо закрывать на э то глаза и делать вид, что это не так. Просто я считаю, что есть та думающая элита, тот креативный класс, те пассионарии, которые и развивают страну. И если этих людей не уважать, к ним не прислушиваться, то не останется того кластера, который сможет эту страну развивать.
Яковлев:
— Получается, если ты пассионарий, то, как правило, ты против власти. Пассионариев нет, которые голосуют за Путина?
Собчак:
— Приведите пример, пожалуйста.
Яковлев:
— А вы?
Собчак:
— Я не могу вспомнить.
Яковлев:
— Мне кажется, Чулпан Хаматова, Евгений Миронов.
Собчак:
— Чулпан Хаматова находится в очень непростой ситуации. Как мы выяснили после моего неуместного вопроса в том интервью, которое она дала телеканалу Би-си-си. Она сказала о том, что в современной России невозможно по-другому помогать Фонду. И тут главный вопрос: почему такая система? И такая ситуация, что Чулпан должна зависеть от помощи Путина? Это Путин должен радоваться возможности помочь Чулпан. Знаете, почему-то напутана причинно-следственная связь здесь.
Яковлев:
— Десятки миллионов людей проголосовали за Путина. Там нет пассионариев?
Собчак:
— Я не знаю. Я не могу вам сказать точно.
Яковлев:
— Похоже, что нет. Потому что вы говорите, что пассионарии против Путина. Они хотят изменений.
Собчак:
— Я не так сказала! Я сказала, что тот креативный класс, который вышел на Болотную, пассионарные люди, которые реально работают в какой-то креативной сфере, которые развивают нашу страну, работают на новых производствах, являются интеллектуальной элитой, журналисты, писатели. Эти люди активно находятся в интернете, в «Фейсбуке», в блогах, как правило, они не поддерживают существующий режим.
Яковлев:
— Очень много спекуляций по поводу того, что вы крестница Путина. Вы можете это подтвердить или опровергнуть?
Собчак:
— Этот вопрос мне задавали уже столько раз! В ближайшее время я специально на своем источнике, на телеканале «Дождь» сделаю целую программу именно на эту тему. И, думаю, мы расставим все точки над «i». Пока могу сказать, меня удивляют те слухи, которые ходят вокруг меня. И это вызывает у меня блаженную улыбку.
Яковлев:
— Вы считаете себя сегодня политиком?
Собчак:
— Нет, конечно. У меня есть специальность. Я журналист, телеведущая. И на сегодня я гражданский активист, общественный деятель.
Яковлев:
— Когда вы последний раз были в поликлинике или в ЖЭКе?
Собчак:
— Я здорова, слава Богу. Я хожу в поликлинику…
Яковлев:
— В обычной поликлинике.
Собчак:
— Я просто не понимаю, зачем мне идти в обычную поликлинику, если я не являюсь политиком, не занимаюсь ЖЭКами и не болею.
Яковлев:
— Как гражданский активист вы выступаете с какими-то инициативами, посылами.
Собчак:
— Мне для этого нужно пойти в поликлинику?
Яковлев:
— И посмотреть. Да.
Собчак:
— Посмотреть что?
Яковлев:
— Как люди живут.
Собчак:
— Я вижу, как люди живут, когда я езжу по стране. А я очень много езжу. У меня гастроли, выступления. Я всегда смотрю, общаюсь с людьми. И смотрю город, куда я приезжаю. И всегда нахожу время, чтобы общаться с людьми. Я не очень понимаю, как это связано с конкретным посещением ЖЭКа. Это, знаете, такая спекуляция: «Да вы просто не знаете, как народ живет! Народ-то весь у нас ого-го!».
Яковлев:
— Люди так говорят. Что Ксения Собчак наверху…
Собчак:
— Те же самые люди говорили: «Это только у вас на Садовом кольце эти вот, норковые шубы выходят. Люди не знают, что в провинции все по-другому. Все за Путина. И все за власть! А эти с жиру бесятся! Денежки свои в Москве разучились считать! Бездельники! Делать им нечего». А потом, знаете, я поехала в Астрахань. И там, несмотря на то, что замалчивается СМИ федеральные каналы, более 4 тысяч человеке вышли за честные выборы в Астрахани. Астрахань – это по меркам Российской Федерации провинция. Но я там не встретила ни одного человека, который проголосовал бы за Столярова. И эти люди, с которыми я общалась на площадях, в сквере, на набережных, они пришли и их было 4 тысячи. В маленьком провинциальном городе! Извините, для Астрахани это как для Москвы 50 тысяч. И не надо вешать лапшу на уши. Что вы там зажрались в вашей Москве! Пожалуйста. Хороший пример того, что в провинции ситуация точно такая же. Не надо врать и передергивать.
И, знаете, поликлиники к тому, что происходит в стране, не имеют никакого отношения на этом этапе. То, что происходит или не происходит в ЖЭКах и поликлиниках нужно решать поэтапно, когда будут решены главные проблемы.
Я не ленивый человек. Когда я была наблюдателем на честных выборах, мне было не лень поехать по всем этим компаниям, обозначенным в дополнительных списках и посмотреть, где они находятся. Я лазала по подвалам. Искала этих людей, которые находятся на безотрывном производстве. Я видела только амбарные замки. Пару раз наткнулась на двух пьяных слесарей, которые сидели и не понимали, о каком безотрывном производстве шла речь. Когда нужно и когда передо мной стоит такая задача, как на выборах, и когда моя задача будет – решать проблемы с поликлиниками, надеюсь, до этого не дойдет. Мне бы очень хотелось заниматься своей профессией. В моей стране. Я бы очень хотела заниматься журналистикой. Я люблю свою работу. Я люблю то, что я делаю.
Но я из-за этой системы вынуждена делать, пусть это нескромно прозвучит, интересное, яркое шоу, которое обсуждают критики нашей страны. Почему-то я его должна делать не на федеральном канале, как это было бы в любом нормальном государстве, а на интернет-портале. «Сноб». И то только потому, что мне такую возможность предоставил Николай Усков и Михаил Прохоров.
Это абсолютно ложная и неправильная система. Я бы с радостью хотела бы не ходить на митинги, не ездить в Астрахань в ущерб своему телевизионному времени, а заниматься своей профессией. Но я считаю для себя, как для профессионала высокого уровня, унизительным тот факт, что я должна работать на каком-то интернет-портале.
Яковлев:
— Получается, что вы частично участвовали в создании этой системы. Вы развлекали. Я практически каждый вечер с удовольствием, а иногда нет, видел вас в телеэфире. И сейчас вы говорите: меня не пускают.
Собчак:
— Потому что я развлекала, я была нужна. Мне говорили, придет Ксения Собчак и сделает нам весело. И я, действительно, умею делать весело. Но в какой-то момент, как человек, который развивается, мне этого было мало. Я хотела делать программы другого рода. Хотела не просто развлекать, общаться, успокаивать психологическими тестами и наветами людей. Я хотела желать серьезные политические программы. И тут я столкнулась с тем, что нет. «Когда ты в красивом платье ведешь какую-нибудь премию. Или на «Последнем герое» красивые заставки в мини пишешь, пожалуйста. А туда не лезь!». Вот эта позиция, когда у тебя есть четко выверенный огород, где ты можешь пастись на телевизионном лугу, меня эта позиция не устраивает. Я свободный человек. И если я нашла в себе силы и возможности в 30 лет начать заниматься политической журналистикой, я хочу, чтобы у меня была такая возможность.
Яковлев:
— Дежурный вопрос. А в какой момент вы это поняли?
Собчак:
— Я это поняла еще пару лет назад, когда попыталась сделать программу «Свободу мысли» на пятом канале. И на пятой программе, когда ко мне пришел главный редактор и сказал: «Ксень, про Магнитского мы делать сегодня не будем. Давайте про ЖКХ». В этот момент я поняла, что хочу делать про Магнитского. Не хочу про ЖКХ. Нет, ЖКХ – это важно. Но Магнитский в тот момент для меня был важнее. Мы повыходили в эфир еще какое-то время с очень такими темами из серии «Есть ли жизнь на Марсе»… После этого, естественно, проект закрылся.
Яковлев:
— Вы согласны с тем, что сегодня вы оппозиции к системе, в которой вы на протяжении 10 лет были выгодополучателем?
Собчак:
— А в чем была моя выгода?
Яковлев:
— Известность, авторитет.
Собчак:
— Я получала не за, а вопреки. Потому что я от этой власти не получала ничего. Я просто была в некой смежной профессии, которая никак не затрагивала интересы этого государства. Это так же глупо, как обвинить ресторатора, который просто занимался ресторанами и поэтому не мешал власти, в том, что он заработал на путинском режиме. Или, как нам говорят, путинское поколение, вы выросли и вы путинское поколение. Я как раз считаю, что это произошло вопреки. Меня никто по блату не сажал в совет директоров Рен-ТВ, меня никто не сажал на Первый канал, мне никто не давал ничего просто так. Мне приходилось работать в достаточно низком жанре иногда. Я сама это все сделала себе. Мои рейтинги популярности никто не подделывал. Меня никто никуда по звонку не приглашал. И, наверное, если бы это было так, если бы кому-то звонили из наших генеральных директоров, наверное, я бы выбрала начало своей карьеры не на канате ТНТ, вот такого размера в тот момент, в программе «Дом-2», а на Первом федеральном, в прайм-тайм. Поэтому здесь, знаете, все факты против той логики, что кто-то… Это меня больше всего раздражает. Кто-то что-то для меня сделал. Что?
Я когда-то работала в прайм-тайм Первого канала? Меня куда-то дико пиарили? Нет. Про меня все время писали очень негативную информацию, и я все время сама прогрызала этот путь через иногда очень сомнительные проекты. Поэтому здесь, скорее, вопреки. Несмотря на весь этот поток, который лился на меня все эти годы, скорее, вопреки я смогла отвоевать свое место и уже создать такую ситуацию, что со мной уже нельзя не считаться. Это тоже важно, что я создала такую ситуацию, что Кирилла Серебренникова как-то еще можно вырезать на канале «Культура», а вот меня уже на Первом канале с «Ники» вырезать нельзя было. И гендиректор Первого канала это тоже отлично понимал. Если бы они вырезали и этот эпизод, то тогда бы был настоящий скандал. Даже если бы я после этого молчала.
Яковлев:
— Дмитрий, здравствуйте.
Дмитрий:
— Ксения, вы уже привыкли, что вас освистывают на акциях протеста?
Собчак:
— Знаете, это «вас все ненавидят и вас все освистывают». Мне свистели на Сахарова и свистели не одной мне, в том числе свистели и Кудрину, и Немцову. Там были разные партии. В основном свистели люди с черными флагами, черно-желтыми. Даже если свистели бы не только они, а свистели бы все, это ни на что бы не повлияло. Потому что я человек, который имеет свою позицию. И даже если я буду единственным человеком, который ее разделяет, я буду ее нести. Но это тоже не так. Я могу сказать, что на Новом Арбате мне уже никто не свистел. На «Нике» мне свистели, но там были и аплодисменты. Это тоже такое передергивание – вам все свистели. Есть люди с разной позицией. Я не боюсь задавать не к месту те вопросы, которые в тот момент я считаю важными. Я не боюсь на митинге, где все кричат «Вор!» и «На нары!», я не боюсь говорить о том, что давайте влиять на власть.
Яковлев:
— Нас бьют, а мы крепчаем.
Собчак:
— Да, это непопулярная в тот момент была позиция. Но она такая у меня была.
Яковлев:
— А что вы испытываете в тот момент, когда вы слышите свист в ваш адрес? На «Нике» или на площади? Это обида, ненависть, жалость к этим людям?
Собчак:
— Конечно, не жалость и не обида. Ощущение, что тебя не поняли в очередной раз. Это как такой профессиональный навык. Ты понимаешь: да, ты один, ты с этой позицией один. Я вообще привыкла быть одна во всех смыслах этого слова. Для меня это не является каким-то испытанием. Я объемный человек. Меня можно любить, ненавидеть, но ко мне нельзя равнодушно относиться. Я – личность. И я эту личность, которая во мне живет, я ее несу сквозь жизнь. И это иногда очень тяжело. Потому что иногда рядом с этой личностью не хватает места какой-то другой личности. Иногда тебя ненавидят за то, что в тебе так много какой-то своей сути. Иногда тебе свистят. Но ты такой, и ты не можешь стать другим. И я точно не готова идти в этом смысле на компромиссы. И если я Гулливер в стране лилипутов или, наоборот, лилипут в стране великанов, тут не важно, в какую сторону, но если я не такая, как большинство людей, которые свистят, я не могу это поменять. Я могу просто нести себя и свои убеждения по жизни. Эти убеждения тоже, как и я сама, претерпевают какие-то изменения. И это прекрасно.
Яковлев:
— Не удержусь, процитирую вас: «Люди, которые завидуют, ненавидят меня, называют быдлом. И эта черта свойственна именно русским, поэтому я люблю евреев». Это действительно вы сказали?
Собчак:
— Нет, этого я не говорила. Это ложь от начала и до конца. Я даже помню это интервью. Какой-то Никонов, по-моему, если не ошибаюсь. Оно очень часто цитируется почему-то в прессе. Я понимаю, почему, такая нашистская пропаганда. Это интервью какого-то 1991 года, когда человек пришел в ресторан, написал дикую отвратительную статью после этого интервью. И абсолютно переврал все мои слова.
Яковлев:
— В общем, это неправда.
Собчак:
— Это неправда от начала и до конца. И абсолютно мы можем поднять материалы, есть наверняка диктофонная запись.
Яковлев:
— И еще одна цитата: «Бренд «Ксения Собчак» — это такая гигантская махина с непробиваемой броней из пафоса и цинизма, внутри которой сидит маленькая девочка и нажимает на рычаги». Это вы сказали?
Собчак:
— Это я сказала.
Яковлев:
— А когда вы последний раз плакали?
Собчак:
— Ну, кстати, не так давно.
Яковлев:
— Можете сказать, почему?
Собчак:
— Почему плакала? Я фильм смотрела очень трогательный. Какая-то сцена была очень яркая.
Яковлев:
— А что-то из жизни у вас происходило, что заставило вас заплакать? Не только драматическое произведение – книга или кино.
Собчак:
— Я человек, которого можно, конечно, растрогать. Это не очень сложно сделать. Вы знаете, наверное, это какие-то совсем интимные вещи. Но какое-то страдание близкого человека вызывает во мне сильные эмоции. Моя мама, когда я вижу, как она стареет в чем-то, в чем-то стыдится своих ошибок, в чем-то не знает, как подойти ко мне. Такие моменты, связанные именно с жизнью, с ее быстротечностью, с какими-то очень тонкими моментами. Недавно мы шли с мамой вместе, встречались, мы редко видимся, к сожалению, я очень быстро хожу, много занимаюсь спортом, и я так привыкла, я очень активный человек. Я ушла куда-то вперед, я оглядываюсь, что-то продолжаю говорить, вижу – ее уже нет рядом. Она идет дальше, она не может так быстро идти. И вот это ощущение времени, возраста почему-то меня очень, так прямо у меня сердце сжалось. И было очень грустно. Я чуть не заплакала.
Яковлев:
— Вы сказали – мама. Это личный вопрос, можете не отвечать. А вы когда мамой планируете быть?
Собчак:
— Я просто считаю, что эти вещи нельзя планировать. Для меня сама постановка такого вопроса является какой-то глупостью.
Яковлев:
— Планировать это невозможно.
Собчак:
— Смотрите, я же человек, который борется с миром цинизма. То, что происходит в нашей стране, это абсолютный цинизм во всех областях. Планировать ребенка – это тоже какой-то дикий, на мой взгляд, цинизм. Как можно планировать встречу с любимым человеком? Как можно планировать то, что я три месяца назад думала, что я живу в каком-то аду, где люди рядом, которых я знаю, превращаются в каких-то упырей и насекомых, а через три месяца я абсолютно счастлива и мне невероятно хорошо. Это невозможно планировать. Также невозможно планировать завести детей. Мне кажется, что это какое-то желание. Ты просыпаешься в какой-то день, смотришь в глаза любимому человеку и понимаешь, что ты хочешь от него ребенка.
Яковлев:
— Я хочу вернуться к той Собчак, которую мы все знаем. К звезде, без сомнения. Вы, когда к нам приехали, ваши уважаемые администраторы целый райдер нам представили. Батончики, фрукты, сын с маленькими дырочками. Почему не с большими? Овощной суп и так далее. Но зачем?
Собчак:
— Вообще у всех людей, которые являются артистами, я не знаю, может, вы первый раз с этим сталкиваетесь…
Яковлев:
— Вы расскажите. Я человек простой.
Собчак:
— У любого человека, который является человеком, который путешествует, занимается шоу-бизнесом, есть какой-то райдер. У меня же в нем нет коньяка, икры и так далее.
Яковлев:
— Без сомнения, всего этого нет.
Собчак:
— У меня русские батончики, конфеты «Рот-Фронт». Ну, например, я не пью воду «Бон Аква». Я не могу, потому что она на вкус, на мой взгляд, ужасна. Поэтому я, когда прихожу в гримерку, я хочу, чтобы там была минеральная вода «Эвиан», например. Это не потому, что я капризничаю, а потому что вам все равно, какую воду конкретно мне купить, она все равно будет стоят в гримерке, но здесь будет вода, которая мне нравится.
Яковлев:
— Вы понимаете отношение людей, которые читают: 5 литров воды. Журналистка Ксения Собчак, гражданская активистка.
Собчак:
— Нет, послушайте. Ну здесь же есть какая-то разница. Когда к вам приходят какие-то звезды и делают… Юрий Антонов, например, всегда заказывает себе пять бутылок коньяка. Это известно всем, кто с ним работает. Но он Юрий Антонов. Я вообще человек не пьющий, мне это не нужно. Естественно, у меня в гримерке всегда стоит вода, какие-то конфеты, сыр и так далее.
Яковлев:
— Я украл у вас идею. Я хотел бы извиниться. Но все же это сделал. Вы дарите своим гостям книжки. Я немножко модернизировал. Я хотел бы вам предложить два варианта. А вы выберете сами. Это «Правила хорошего тона» — замечательный сборник сказок Карела Чапека и Густава Майринка. И книжка «Я скоро стану мамой». Выбирайте сами.
Собчак:
— Смотрите, я считаю, что я пока не настолько провинилась, чтобы выбирать себе «Правила хорошего тона». Я хорошо воспитана. Но знаете, иногда, особенно в тяжелые времена нашей страны, я считаю, что хорошим воспитанием стоит пожертвовать ради правды. Поэтому давайте я выберу «Я скоро стану мамой». И подарю какой-нибудь своей подружке.
Яковлев:
— Спасибо большое. Это была Ксения Собчак